Армейское моржевание

Мирон Иванович МЫСИВ:

— Призвали меня в 1964 году в авиацию, служил, как и все тогда, три года, из них в учебной части в Перми 11 месяцев. Воинская специальность- механик бомбометания и артвооружения самолётов.

В учебке мне как отличнику боевой и политической подготовки вместе с двумя друзьями-земляками (нас так и называли – «братья-калушане») часто давали увольнительные в выходные. И вот однажды в начале мая пошли мы в увольнение. Пермь стоит на реке Кама, и в это время там вовсю половодье. Набережную затопило, лавочки все в воде. Но в кирзачах (сапоги) можно осторожно к берегу пробраться, на лавочку стать. И мы захотели у реки сфотографироваться. Там такой заборчик железный, только я на перила присел – ветерок фр-р-р, и фуражка с моей головы прямо в реку слетела (там весна поздняя, но нам уже летнюю форму выдали). Я кричу: «Славик, держи меня, на ноги садись!» У меня пресс накачанный, наша рота вся  спортивная была, но пока нагнулся – фуражка уже уплыла. Что делать? Тут такое дело: если где-то пуговичка не застёгнута или ещё что – сразу на гауптвахту, очень строго было. А тут только вышли в увольнение – и на тебе!

Подобрался я потихоньку к лавочке, разделся и – ныряю за фуражкой! Вода, между прочим, бодрит, кое-где вдалеке даже льдины ещё остались. Фуражка тем временем уже метров на двадцать уплыла от берега. Ну я плавал неплохо, фуражку ту на голову – и к берегу: ыхх-ых! Дыхание от холода перехватило, все же северная река. Выскочил, трусы немного отжал, оделся. Там неподалёку будка стояла, спиртное на разлив продавали (кафе тогда не было). Хлопцы втихаря спрашивают: «Есть?» Продавщица так же тихо: «Есть!» Солдатам выпивку не продавали. Опять же вдруг на патруль попадешь – всё, гауптвахта. Ну тогда у нас всё красиво обошлось, разлила она нам ту бутылку, выпили мы по 150, чем-то закусили. Я говорю: «Давайте в зоопарк, посмотрим на зверей». А они смеются: «Мы и тут моржа видим, без зверинца!» Немного пробежались, согрелся – ничего, обошлось.

«Моржевать» мне потом ещё пришлось. После учебки всех послали по нормальным местам, а меня – в «самое лучшее» – на Новую Землю. Отличник отличником, а в самоволку я тоже частенько ходил, и никто не мог меня поймать. Командир взвода  говорит: «Не пойман — не вор, но мы поймаем». Я с ним повздорил, и потом он мне это припомнил. Кого-то в Казахстан служить послали, кого-то на Украину, а меня в Тикси. Там, сказал командир, отличники тоже нужны. Так что проехал я чуть ли не до Чукотки: Норильск, Дудинка – был, Воркута – само собой, Сыктывкар, потом на Диксоне был – летел с пересадками. В Тикси была главная база, управление полярной авиации. Но меня, как хорошего специалиста (там, где никто не мог пролезть, я мог на ощупь определить неисправность), направили на запасной аэродром,  километров  14 от Тикси в тундре. Туда прилетали тяжелые бомбардировщики, заправлялись и летели бомбить на острова – отрабатывали технику. Аэродром какой был? Земляной, трактора С-100 с привязанными большими брёвнами ровняли полосы. Был случай, когда начало подтаивать, а самолёт тяжёлый просел – ни поднять, ни вытащить, так он там потом и остался.

Пурга там по 4-5 дней дует. Берешь спичечную коробку, закрываешь, держишь на весу —  и через пару минут она вся забита снегом, как будто кто-то специально насыпал. И был такой случай. Отправились мы с одним другом из Ленинграда в столовую в соседнюю спецказарму (их  четыре было, наша – ИАС, инженерно-авиационная служба), идти километр или меньше. Пурга сильнейшая, ничего не видно. Идём, парень за меня держится и всё толкает куда-то в сторону. А он был в очках (тогда набор был – почти все с третьего курса институтов, один я такой, из колхоза), причитает: «Ой, слепой я дурак!» Я успокаиваю — не паникуй. Идём так, идём – что-то долго получается. Говорю: «Слушай, Володя, что-то мы далеко идём, давай сядем». А бывает так: раз – и на пару секунд пурга как бы стихает, успеваешь воздуха хватануть. Глядь — что-то в стороне чернеется. «Пойдём туда, — говорю, — будем определяться». Снова сели. Кругом бело, как молоко. Снова пауза – ага, вижу, мы на правильном пути — на дорогу вышли. Я настаиваю – давай сюда! Так кое-как до столовой добрались. Но Володя после этого больше в столовую не ходил, я ему еду приносил.

Ну а летом там бывает и солнышко пригреет. Но в выходные куда податься? Записал в журнале: «Я  на пост такой-то», и к ребятам в свободное время. А иначе куда пойдёшь? Тундра кругом. А тут мы решили искупаться в бухте. Вышли – красота, тепло. Правда, свитера у нас под гимнастерками были, без них нельзя. Кажется, вот она, бухта, рядом, а на самом деле километров 4-5. Там разреженный воздух, и такой визуальный обман получается. За аэродром зашли, солнышко пригревает, а комары тогда – заедают. Туча прямо висит. В первое время все от них плакали. У меня лицо, как кукуруза, от укусов было. А потом то ли организм адаптировался, то ли противоядие выработал, но уже сильно не кусали. Берёшь фанерку, идёшь и постоянно перед собой машешь – и как руки не уставали? А потом только солнце за тучку – сразу холодно, и вся эта мошкара падает в воду – в лужи, озерца и т.п. (и как они там выживали и умудрялись плодиться – непонятно). Уточки прилетают, на эти лужи садятся, и как черпачком всю эту мошкару собирают, наедаются. Мы тоже, как те утки, нашли небольшую как бы лужайку с озерцом, вроде пригрело, я раздеваюсь (в тундре никого нет, не будешь же там в чем-то купаться) – давай. А надо сказать, что я «морж» такой – один из всех в снегу при 50 градусах  мороза постоянно купался, опять же в футбол мы при минус 36-ти играли. И тут говорю: всё, я первый! И как нырну туда, в эту лужу! Не знаю, на сколько метров, но меня как будто кто оттуда выбросил – холодина, всё равно что на льдине! Вот как дельфинов показывают, как они из воды выскакивают – так и я. Остальные уже разделись, но тут сразу: если уж ты так выскочил, то мы не купаемся. Вот это была смехота! Думаю, и зачем я такой шустрый, первым туда сиганул?

Историю записала Ольга Онищенко

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *