"Судакские вести"

25 августа отмечался День шахтёра. Людей этой профессии в нашем городе встретишь не часто, что и понятно:  на отдых приезжают, ну а на постоянное жительство –  только уже выйдя на пенсию. Вот и Александр Семёнович Кудашкин стал судакчанином  более 30 лет назад, отработав на шахтах Кемеровской области 25 лет и 8 месяцев. Как он сам говорит, куда ещё было податься в трудное послевоенное время, сменившее тяжкие годы военного детства, тем более когда вокруг одни шахты.

Александр рос в  многодетной семье, кроме него — ещё четверо братьев и самая младшая, родившаяся  за год до войны, сестрёнка.   Отца, Семёна Фёдоровича Кудашкина, работавшего ветврачом в деревне Саратовка Ур-Бедаринского сельсовета Гурьевского района Новосибирской (ныне Кемеровской) области, призвали в 1941-м, затем ушёл на фронт старший брат Николай, 1924 года рождения. Оба не вернулись с Великой Отечественной. Брат пропал без вести, отец погиб в марте победного 45-го, и как раз 9 мая его мать, бабушка Степанида, привезла осиротевшей семье присланную на её адрес похоронку. Инвалидом стала в военное лихолетье  мать семейства: она упала под бричку, когда лошадь резко сорвалась с места, и просто чудом осталась жива после того, как железное колесо разрезало ей лицо, местные медики, как смогли, зашили жуткие раны, но страшные шрамы остались навсегда.

В войну учебников не было, учиться не на чем, и тринадцатилетним подростком, окончив всего четыре класса,  в 1944-м парнишка бросил школу и пошёл в колхоз им. Свердлова  в деревне Байкаим Ленинск-Кузнецкого района, куда семья переехала во время войны.  Работал наравне со взрослыми.

Зимой развозил населению от колхоза уголь по домам. На лошади, запряженной в сани, оборудованные специальными «торбами» из ивовых прутьев, отправлялся за два километра на ШБШ (шахта «Байкаимский шахтёр), небольшое угледобывающее предприятие. Там самостоятельно загружал «торбу» углём – полтонны в неё входило – и вёз по указанному в списке адресу.   

Весной пахали на быках: два быка тащили однолемешный плуг, которым управлял старший брат Александра, а он впереди упряжки верхом на лошади коногонил – задавал направление, иначе быки могли сбиться с борозды. Жили в поле на кульстане: однокомнатный домик, двухъярусные кровати-нары, фуфайку под голову, осенью – солома вместо матрацев – такими были бытовые условия. Кормили их горохом: каша, суп – другого ничего не было. Поля целые этого гороха росли, так что подростки частенько, крадучись, лакомились зелёными стручками. Иногда парнишка сбегал на ночь домой: мать сварит затирухи на молоке (благо, корова у них была), поест он домашнего – и рано утром обратно, пока бригадир не хватился.

Созревали хлеба, убирали пшеницу «лобогрейкой». Так   называлась косилка. На ней было два рабочих места: одно для коногона (тягловой силой была опять-таки лошадь), второе для управлявшегося со скошенным хлебом. Брат Александра на той лобогрейке работал.  «К косилке  пристроен полок, там педаль такая, брат  на неё нажимает, педаль подымается, и он граблями на полок намахивает, намахивает пшеницу, — поясняет Александр Семёнович. – Потом педаль опускает, и срезанная пшеница стопкой ровненько так ложится, колосок к колоску. Девки следом идут, снопы вяжут, ставят суслом, чтобы зерно дозревало. Потом их свозят к молотилке и ночью молотят, когда не так жарко. И нас ночью подымали, солому возить к скирдам. Девки копну наберут, я на лошади верхом, они верёвку заведут вокруг копны, завяжут за хомут – и я повёз на скирду, они там стога метают». Зерно с тока  возили в амбары, сушилка там стояла.  Александр тоже возил. Работа крестьянская ему была по душе, может, так бы и остался он деревенским жителем. Да вот незадача — пали одна за другой вверенные парню лошади: пока на току зерно грузил, не видел, что  лошади дармового корма нахватались, а вечером ещё и конюх их покормил. В общем, заболели, и сельский ветеринар ничего не смог поделать. «Я испугался, думаю, посадят ещё в тюрьму, и убежал в ФЗО», — вспоминает Александр Семёнович.

ФЗО – это фабрично-заводское обучение, полгода он учился на моториста конвейерных установок, «кончил – в шахту полез». Начинал на шахте им. Кирова треста «Ленинскуголь» комбината «Кузбассуголь». Жил по-прежнему в деревне и на работу ходил пешком за 7-8 километров. Это сейчас в шахтах автоматика, а тогда моторист должен был следить, чтобы уголь по конвейеру подавался равномерно. Конвейер длинный, 100 метров, один привод качает в забой, другой на штрек, цепь вращается, и если одна лента забуксует, цепь порвёт.  Так что требовалась внимательность и сноровка.  Хотя, по словам Александра Семёновича, профессия это женская: включил – выключил. И женщины в шахте по этой специальности работали, как и газозамерщиками – проверяли уровень загазованности. Он же освоил и другие операции подземной работы – лесопоставщика (в шахте использовались деревянные крепления) и установщика – через определённый цикл конвейерные риштаки нужно было разбирать, переносить и устанавливать ближе к забою.

Потом его призвали в армию, причём взяли только с третьего раза: мать инвалид, а старшие братья служат. Поэтому призывника из области дважды возвращали обратно, и отправился он на срочную, уже когда его ровесники отслужили.  В «учебке» попал в автошколу, освоил шоферскую специальность и три года нёс службу в частях ПВО.

Начинал Александр Кудашкин,  когда угледобывающих комбайнов в шахте ещё не было, работали «на отвалку». Полутораметровым буром забойщики  бурили несколько скважин в угольном пласте, закладывали заряды, подрывали и добытый таким образом уголь грузили лопатами на конвейер. Появление комбайнов наряду с облегчением физического труда добавило и проблем: работать можно было только в респираторах, настолько сильная угольная пыль, что можно задохнуться.

На шахте трудился в комплексной бригаде, где от работы каждого зависел конечный результат. «Маяками» (теми, кого определили в передовики и обычно создавали все условия) они не были, но с заданием справлялись, и поощрения в виде грамот и премий получали.

У всех на слуху, насколько опасна профессия шахтёра, даже сейчас, при усовершенствованной технике, работающие под землёй люди не застрахованы от ЧП. Случалось такое и во время работы Александра Семёновича.  Как-то на смене обрушилась часть лавы, машинист комбайна погиб, ещё одному человеку креплением придавило ноги. «Он живой, кричит, называет меня по имени: помоги! А я чего сделаю? — не поднять никак. Побежал наверх, позвонил дежурному по шахте, они сразу спасателей  вызвали, директор в шахту спустился. Полсмены его откапывали, вытащили, но на инвалидность он пошёл, — рассказывает Александр Семёнович. – А напарник мой, лесопоставщик, как увидел обвал – сразу на гора побежал. И больше не спустился в шахту, испугался».

На вопрос о том, не было ли страшно ему, мой собеседник отвечает одной фразой: «А чего сделаешь?» Более чем четверть века его подземного трудового стажа связаны с тремя шахтами: уже упомянутая им.Кирова, 7 ноября и «Комсомолец». Со второй у ветерана связаны грустные воспоминания. Там произошла трагедия (он тогда трудился на соседней шахте), в шурфе произошёл взрыв, погибла вся смена, 48 человек: «Каждый день похороны… несут, несут, несут…»

Сам он лишь дважды ненадолго уходил «на гора».  Первый – когда после армии женился и три года «шоферил» на автобазе. Второй — из-за болезни детей пришлось поменять место жительства, и два с половиной года Александр Семёнович работал шофёром в леспромхозе. На пенсию, как и положено, вышел в 50 лет (кстати, тогда для этого обязательно надо было отработать 25 лет под землёй, а в настоящее время – 20). Но вскоре вернулся, его пригласили в подсобное хозяйство предприятия. Между прочим, из пятерых Кудашкиных и двое старших братьев, Василий и Пётр, тоже выбрали шахтёрскую судьбу, работали на проходке на одной с ним шахте. Так что это была целая шахтёрская династия. Правда, дети дело отца не продолжили, выбрали другие профессии, «на поверхности». Сын Александра Семёновича пошёл по линии матери, окончил торговый институт. Дочь, филолог, работает в школе, причём она осталась в Кемерово.

Ну а Александр Семёнович  с женой в  1988 году переехал в Судак. Здесь на год пошёл сторожем в пансионат, но потом решили супруги заняться домашним хозяйством (козы, нутрии) и, как многие судакчане, приёмом отдыхающих.

При взгляде на этого бодрого пенсионера вряд ли догадаешься о его возрасте, держится он молодцом, однако тяжёлый шахтёрский труд не мог не сказаться на здоровье, поэтому уже который год живёт с электрокардиостимулятором. В октябре, в день рождения, к его судакской биографии прибавятся ещё две «восьмёрки». А как известно, перевёрнутая цифра 8 – это знак бесконечности. Пусть грядущее солидное число будет для Александра Семёновича символом долголетия и здоровья, пусть  все невзгоды в его жизни останутся позади. Сам же он пожелал всему шахтёрскому племени работать без аварий, здоровья, семейного счастья и мира.

Ольга Онищенко

Фото автора и из семейного архива Кудашкиных